Первые шаги РИО в шоу-бизнесе

[РИО]

Начал участвовать в конкурсе писателей.

Главный приз 700 тыщ.

 

Первая глава готова 

 

"Ну, Новый Год, погоди!".

 

Глава 1. В котором Волк мёрзнет, а Заяц не может этого вынести

В маленьком домике у самой опушки леса пахло корицей, ёлкой и счастьем. Совсем по-настоящему. Заяц только что дописал на последней открытке «С Новым годом!» самыми красивыми, завитушчатыми буквами и теперь с наслаждением потягивался, глядя на свою работу. Открытки лежали на столе стопкой — целых двенадцать штук. Для мамы, для папы, для тётушки Оды, которая жила далеко-далеко, для друзей. На каждой был нарисован этот самый домик, дымок из трубы и весёлые снеговики. Заяц вздохнул от удовольствия и собирался поставить чайник, как вдруг услышал странный звук.

Это был не вой ветра. Ветер выл по-другому — злобно и размашисто. Этот звук был тише, короче и очень жалобным. Не то стон, не то всхлип: «Ууу-ух… бррр…».

Заяц насторожил уши. Звук повторился. Он подбежал к окну, отёр лапкой замёрзший узор на стекле и прильнул носом к холодному пятнышку.

Под большой пушистой елью, прямо напротив его окна, сидел Волк. Нет, не тот грозный, вечно догоняющий и рычащий Волк, от которого все разбегаются. Этот Волк был весь съёжившийся, мокрый, и сидел он на снегу, обхватив длинные колени руками, а его голова была безнадёжно опущена. Его полосатый шарф обвис, как мокрая тряпка, а с кончиков ушей свисали маленькие сосульки. И самое ужасное — по его длинному волчьему носу, который обычно так задорно вздёрнут, катились капли. То ли от растаявшего снега, то ли от чего-то ещё.

— Господи, — прошептал Заяц. — Да он же совсем замерзает!

Всё внутри Зайца сжалось. Он совершенно забыл, что это Волк, его извечный неприятель, который только и мечтает его поймать. Он увидел просто кого-то очень несчастного, одинокого и продрогшего до самых косточек. Такого нельзя оставлять на улице. Никого. И уж тем более в канун Нового года.

Не раздумывая ни секунды больше, Заяц резко дёрнул ручку форточки и высунулся в ледяную тьму.

— Эй, ты! — крикнул он так громко, как только мог, чтобы перекрыть вой метели.

Волк вздрогнул и медленно, будто с огромным трудом, поднял голову. Его глаза в свете из окна были большие, тусклые и испуганные.

— Иди сюда! — скомандовал Заяц, махая лапой. — Немедленно! Сейчас же заходи греться!

Волк уставился на него, не веря. Он даже покачал головой, словно отгоняя видение.

— Ты чего? — прохрипел он, и голос его был таким хриплым и слабым, что Заяцу стало ещё больше его жалко. — Это… ловушка?

— Какая ещё ловушка! — всплеснул лапами Заяц. Он уже совсем разозлился — но не на Волка, а на всю эту нелепую ситуацию. — Ты видишь, какая погода? Ты замёрзнешь тут, как… как ледяная глыба! Марш в дом, я сказал! Быстро!

И случилось невероятное. Волк, повинуясь этому твёрдому, заботливому тону — тому самому, каким разговаривает иногда добрая, но строгая няня, когда нужно спасти глупого ребёнка от его же проказ, — медленно и неловко поднялся. Он отряхнулся, пошаркал валенками, вмёрзшими в снег, и поплёлся к освещённому порогу, спотыкаясь и по-прежнему недоверчиво поглядывая на Зайца.

Заяц захлопнул форточку и засуетился. Он сгрёб в охапку с вешалки большое банное полотенце в синих полосках и бросил его на горячую батарею. Потом выдвинул из-под стола самое глубокое, «гостевое» кресло и потащил его прямо к камину. Из буфета с грохотом достал самую большую чашку — ту, с которой обычно пил чай Медведь, когда заходил в гости по делу. В эту чашку он насыпал заварки, положил ложку малинового варенья, две дольки лимона и уже услышал за спиной громкий стук в дверь.

Заяц глубоко вздохнул, поправил свою белую майку и открыл.

На пороге стояло нечто огромное, мокрое и абсолютно жалкое. С Волка буквально текло. Он пытался вытереть нос рукавом, но только размазал грязь по морде.

— Ну, заходи, заходи, — сказал Заяц уже мягче. — Стоять нечего. Снимай скорее эту мокрую одежду.

Волк нерешительно переступил порог, оставив на половике большую лужу. Он стал снимать свою знаменитую чёрную косуху, но пальцы у него так дрожали от холода, что он не мог справиться с молнией.

— Давай я, — вздохнул Заяц и ловко расстегнул куртку. Потом помог снять шарф и кепку, которая примёрзла к ушам. — Вот так. Садись в кресло. Ноги вытяни к огню. Держи.

Он накинул на плечи Волка тёплое полотенце с батареи. Волк взялся за его края и замер, словно боялся пошевелиться, чтобы это чудо не исчезло. Он уселся в кресло, и оно заскрипело под его тяжестью. Потом он протянул к камину озябшие, посиневшие лапы с длинными пальцами.

Заяц поставил перед ним на табуретку чашку. Пар от неё поднимался густой, ароматной струйкой.
—Пей. Медленно. Осторожно, горячо.

Волк взял чашку обеими руками, прижал её к груди, закрыл глаза и сделал первый, маленький глоток. Он вздрогнул всем телом, и выражение его морды изменилось. Суровые складки разгладились, а в глазах появилась та самая, детская, ничего не скрывающая благодарность. Он выглядел не опасным хищником, а большим, промокшим, несчастным псом, которого наконец-то впустили с холода.

— Спасибо, — прохрипел он так тихо, что Заяц едва расслышал.

— Ещё скажешь, — буркнул Заяц, но на душе у него стало светло и спокойно. Он поставил на табурет рядом с Волком тарелку с имбирными пряниками. — Ешь. Согреешься быстрее.

И пока Волк, осторожно, почти благоговейно, отламывал кусочки пряника и запивал их горячим чаем, Заяц сел в своё кресло напротив. Он смотрел, как огонь играет на влажной серой шерсти, как постепенно перестают дрожать широкие плечи, и думал о том, как странно устроен мир. Иногда тот, кого ты считал исключительно проблемой, оказывается всего лишь очень одиноким и очень замёрзшим. И нет на свете правила, которое запрещало бы подать такому чашку чая в новогоднюю ночь.