Все главы не буду выкладывать, если вы не просите.
Ну эту выложу. Она смешная ))
Дневник Света
Глава 8: Прагматики и мечтатели
Пока я в своей пещере принимал корону Князя Тьмы и обдумывал глобальные планы по спасению вселенной, жизнь в Феодосии текла своим чередом. А именно — вокруг магазина «Адамов Успех», самого солидного поставщика стройматериалов в округе.
Утро в семействе Адамов начиналось с кофе и разбора накладных. Сам Адам, он же Адам Петрович, был в деле, как танк в бетоне. Его день был расписан по минутам: переговоры с поставщиками турецкой плитки, разборка завала из-за недопоставки цемента, улаживание конфликта с сантехниками, которые увезли три дорогих биде «на пробу». Его жена, статная женщина по имени Люба, вела бухгалтерию с яростью спартанца. Их сын-подросток, Адам-младший (Адюша), отбывал повинность на разгрузке мешков с гипсом, мечтая о карьере стримера.
Это был мир прагматиков. Мир, где счастье измерялось скидкой на ламинат, а успех — завершённым ремонтом к сезону. И в этот отлаженный механизм периодически вклинивалась Ева.
Адам Петрович отрывался от заказа на арматуру, чтобы провести с ней «неформальную беседу» у кофемашины.
—Ну что, Евочка, как настроение? — спрашивал он, наливая ей латте с сиропом. — Всё ещё о нашем... местном Икаре думаешь?
Ева вздыхала, помешивая ложкой пенку.
—Он не Икар, Адам. Он... Святослав.
Имя «Святослав» они выбрали как самое нейтрально-славянское для парня, который до падения, по его словам, отвечал за утреннюю зарю.
— Святослав, так Святослав, — кивал Адам Петрович, по-отечески кладя ей на плечо тяжелую руку. — Слушай, я человек простой. У меня два высших: строительное и экономическое. И я тебе как мужчина мужчине... то есть, как практик мечтателю говорю: у парня крыша поехала. Аккуратно, не буйно, но факт.
— Он просто витает в облаках, — соглашалась Ева, но в её глазах читалась не только жалость. — Он живёт в каком-то своём, выдуманном мире. Говорит о звёздной пыли на крыльях, о битвах в небесных чертогах... А где его чертоги? В пещере на Тепе-Обе. Где его звёздная пыль? В карманах, перемешанная с крошками от печенья.
Они сидели в небольшом кабинете с видом на склад, и Адам Петрович, глядя на аккуратные стопки счетов, делился своими выводами.
—Знаешь, я навёл справки. Нормальный парень был. Слава. Учился на художника-оформителя, даже работал немного. А потом — бац! Отбил у какого-то мажора девушку, та его бросила, он впал в депрессию, съездил в какой-то эзотерический ретрит... И понеслось. Начал сны видеть про ангелов. Сначала забавно было: приходил, рассказывал, все ржали. Потом он в это поверил. Серьёзно. Начал про «небесный долг» говорить, про «пламя гордыни». Мы думали, отойдёт. Ан нет.
Ева слушала, и её сердце сжималось. Она вспоминала Святослава. Его странную, магнитную уверенность. Его глаза, в которых действительно иногда мелькало что-то нечеловеческое. Но рядом с этим были и смешные истории, которые теперь звучали как симптомы.
— Помнишь, он пытался «зажечь зарю» на пляже? — улыбнулся Адам. — Устроил перфоманс с фонариками и бенгальскими огнями, кричал на непонятном языке. Приехала полиция, думали, сектант. А он им: «Не мешайте служителю света!» Его чуть в психушку не увезли, отмазали знакомые.
—Или как он решил, что наша городская котельная — это «вход в Геенну Огненную», — добавила Ева, невольно смеясь. — Ходил вокруг с блокнотом, «замерял инфернальные вибрации». Сторож его прогнал метлой.
Они жалели его. Искренне. Адам Петрович видел в нём сломанный механизм, который жалко, но в бизнес не возьмёшь. Ева видела потерянного, ранимого человека с пылающим воображением, в которого она, чёрт побери, влюбилась. Но любить миф — тяжёлая ноша. Ей нужен был человек, а не легенда.
— Надо ему помочь, — твёрдо сказал Адам, закрывая ноутбук. — Вытащить в реальность. У меня есть бригада, работает парень после армии — суровый, grounded. Может, сводить их, поговорить по-мужски? Или к хорошему психологу. Мой однокурсник сейчас в Питере практикует, очень толковый.
Вечером они решили навестить Святослава. Захватили с собой не символическое яблоко, а нормальную человеческую еду: горячую пиццу, домашние пирожки от Любы и бутылку доброго крымского вина. «Подкормить беднягу», — сказал Адам.
Они нашли его спящим в той самой пещере. Закат окрашивал всё в багровые и золотые тона, и в этом свете Святослав, спавший на самодельном ложе из досок, выглядел не бродягой, а… спящим королём. Лицо его было напряжено, веки подрагивали. Ему явно снился сон.
Ева присела на корточки рядом, не решаясь его разбудить. Что ему снилось? Опять бесконечные небесные поля? Битвы с архангелами? Или просто страх обычного человека, который заблудился в лабиринтах собственной психики?
— Бедный Слава, — тихо прошептала она. — Как же тебя вытащить оттуда? Ты там, наверное, так одиноко.
Адам Петрович стоял сзади, положив руки на пояс. Его прагматичный взгляд оценивал обстановку: «Сыро. Сквозняк. Нет нормального освещения. Нужно утеплить, провести свет, может, печку-буржуйку…»
В этот момент из сумрака пещеры, откуда они пришли, послышался спокойный, бархатный голос:
—Вытащить? Это вряд ли. Он слишком глубоко вошёл в роль. Или роль вошла в него.
Они обернулись. В проёме стоял невысокий, щеголевато одетый мужчина в очках в тонкой металлической оправе. Он улыбался, но улыбка не достигала его холодных, проницательных глаз. Он выглядел как успешный психотерапевт или арт-дилер.
—Простите за вторжение. Я наблюдаю за вашим… другом какое-то время. Моё имя — Левиафан. И я, кажется, знаю, как можно ему помочь. Вернее, как можно спасти того, кто ещё остался внутри этого тела, от того, кто в нём поселился. Вы ведь понимаете, что имеете дело не просто с фантазией? — Его взгляд скользнул по спящему Святославу. — Люцифер — не безобидный мечтатель. Он — Лукавый. И он опасен. Для него самого в первую очередь. У меня есть план.
И в его тихих, уверенных словах прозвучала такая леденящая убеждённость, что даже Адам Петрович, строитель и материалист, почувствовал лёгкую дрожь по спине.
