Стихи

[velikiy-magistr 197]

Магистр, мне у Блока вот это нравится

у него много хороших стихов, мне больше нравятся:

К МУЗЕ

Есть в напевах твоих сокровенных

Роковая о гибели весть.

Есть проклятье заветов священных,

Поругание счастия есть.

И такая влекущая сила,

Что готов я твердить за молвой,

Будто ангелов ты низводила,

Соблазняя своей красотой...

И когда ты смеешься над верой,

Над тобой загорается вдруг

Тот неяркий, пурпурово-серый

И когда-то мной виденный круг.

Зла, добра ли? - Ты вся - не отсюда.

Мудрено про тебя говорят:

Для иных ты - и Муза, и чудо.

Для меня ты - мученье и ад.

Я не знаю, зачем на рассвете,

В час, когда уже не было сил,

Не погиб я, но лик твой заметил

И твоих утешений просил?

Я хотел, чтоб мы были врагами,

Так за что ж подарила мне ты

Луг с цветами и твердь со звездами -

Всё проклятье своей красоты?

И коварнее северной ночи,

И хмельней золотого аи,

И любови цыганской короче

Были страшные ласки твои...

И была роковая отрада

В попираньи заветных святынь,

И безумная сердцу услада -

Эта горькая страсть, как полынь!

ПЕСНЬ АДА

День догорел на сфере той земли,

Где я искал путей и дней короче.

Там сумерки лиловые легли.

Меня там нет. Тропой подземной ночи

Схожу, скользя, уступом скользких скал.

Знакомый Ад глядит в пустые очи.

Я на земле был брошен в яркий бал,

И в диком танце масок и обличий

Забыл любовь и дружбу потерял.

Где спутник мой? - О, где ты, Беатриче? -

Иду один, утратив правый путь,

В кругах подземных, как велит обычай,

Средь ужасов и мраков потонуть.

Поток несет друзей и женщин трупы,

Кой-где мелькнет молящий взор, иль грудь;

Пощады вопль, иль возглас нежный - скупо

Сорвется с уст; здесь умерли слова;

Здесь стянута бессмысленно и тупо

Кольцом железной боли голова;

И я, который пел когда-то нежно, -

Отверженец, утративший права!

Все к пропасти стремятся безнадежной,

И я вослед. Но вот, в прорыве скал,

Над пеною потока белоснежной,

Передо мною бесконечный зал.

Сеть кактусов и роз благоуханье,

Обрывки мрака в глубине зеркал;

Далеких утр неясное мерцанье

Чуть золотит поверженный кумир;

И душное спирается дыханье.

Мне этот зал напомнил страшный мир,

Где я бродил слепой, как в дикой сказке,

И где застиг меня последний пир.

Там - брошены зияющие маски;

Там - старцем соблазненная жена,

И наглый свет застал их в мерзкой ласке...

Но заалелся переплет окна

Под утренним холодным поцелуем,

И странно розовеет тишина.

В сей час в стране блаженной мы ночуем,

Лишь здесь бессилен наш земной обман,

И я смотрю, предчувствием волнуем,

В глубь зеркала сквозь утренний туман.

Навстречу мне, из паутины мрака,

Выходит юноша. Затянут стан;

Увядшей розы цвет в петлице фрака

Бледнее уст на лике мертвеца;

На пальце - знак таинственного брака -

Сияет острый аметист кольца;

И я смотрю с волненьем непонятным

В черты его отцветшего лица

И вопрошаю голосом чуть внятным:

"Скажи, за что томиться должен ты

И по кругам скитаться невозвратным?"

Пришли в смятенье тонкие черты,

Сожженный рот глотает воздух жадно,

И голос говорит из пустоты:

"Узнай: я предан муке беспощадной

За то, что был на горестной земле

Под тяжким игом страсти безотрадной.

Едва наш город скроется во мгле, -

Томим волной безумного напева,

С печатью преступленья на челе,

Как падшая униженная дева,

Ищу забвенья в радостях вина...

И пробил час карающего гнева:

Из глубины невиданного сна

Всплеснулась, ослепила, засияла

Передо мной - чудесная жена!

В вечернем звоне хрупкого бокала,

В тумане хме'льном встретившись на миг

С единственной, кто ласки презирала,

Я ликованье первое постиг!

Я утопил в ее зеницах взоры!

Я испустил впервые страстный крик!

Так этот миг настал, нежданно скорый.

И мрак был глух. И долгий вечер мглист.

И странно встали в небе метеоры.

И был в крови вот этот аметист.

И пил я кровь из плеч благоуханных,

И был напиток душен и смолист...

Но не кляни повествований странных

О том, как длился непонятный сон...

Из бездн ночных и пропастей туманных

К нам доносился погребальный звон;

Язык огня взлетел, свистя, над нами,

Чтоб сжечь ненужность прерванных времен!

И - сомкнутых безмерными цепями -

Нас некий вихрь увлек в подземный мир!

Окованный навек глухими снами,

Дано ей чуять боль и помнить пир,

Когда, что ночь, к плечам ее атласным

Тоскующий склоняется вампир!

Но мой удел - могу ль не звать ужасным?

Едва холодный и больной рассвет

Исполнит Ад сияньем безучастным,

Из зала в зал иду свершать завет,

Гоним тоскою страсти безначальной, -

Так сострадай и помни, мой поэт:

Я обречен в далеком мраке спальной,

Где спит она и дышит горячо,

Склонясь над ней влюбленно и печально,

Вонзить свой перстень в белое плечо!"

АВИАТОР

Летун отпущен на свободу.

Качнув две лопасти свои,

Как чудище морское в воду,

Скользнул в воздушные струи.

Его винты поют, как струны...

Смотри: недрогнувший пилот

К слепому солнцу над трибуной

Стремит свой винтовой полет...

Уж в вышине недостижимой

Сияет двигателя медь...

Там, еле слышный и незримый,

Пропеллер продолжает петь...

Потом - напрасно ищет око:

На небе не найдешь следа:

В бинокле, вскинутом высоко,

Лишь воздух - ясный, как вода...

А здесь, в колеблющемся зное,

В курящейся над лугом мгле,

Ангары, люди, всё земное -

Как бы придавлено к земле...

Но снова в золотом тумане

Как будто - неземной аккорд...

Он близок, миг рукоплесканий

И жалкий мировой рекорд!

Всё ниже спуск винтообразный,

Всё круче лопастей извив,

И вдруг... нелепый, безобразный

В однообразьи перерыв...

И зверь с умолкшими винтами

Повис пугающим углом...

Ищи отцветшими глазами

Опоры в воздухе... пустом!

Уж поздно: на траве равнины

Крыла измятая дуга...

В сплетеньи проволок машины

Рука - мертвее рычага...

Зачем ты в небе был, отважный,

В свой первый и последний раз?

Чтоб львице светской и продажной

Поднять к тебе фиалки глаз?

Или восторг самозабвенья

Губительный изведал ты,

Безумно возалкал паденья

И сам остановил винты?

Иль отравил твой мозг несчастный

Грядущих войн ужасный вид:

Ночной летун, во мгле ненастной

Земле несущий динамит?

***

Ночь без той, зовут кого

Светлым именем: Ленора.

Эдгар По

Осенний вечер был. Под звук дождя стеклянный

Решал всё тот же я - мучительный вопрос,

Когда в мой кабинет, огромный и туманный,

Вошел тот джентльмен. За ним - лохматый пес.

На кресло у огня уселся гость устало,

И пес у ног его разлегся на ковер.

Гость вежливо сказал: "Ужель еще вам мало?

Пред Гением Судьбы пора смириться, со:р".

"Но в старости - возврат и юности, и жара..." -

Так начал я... но он настойчиво прервал:

"Она - всё та ж: Линор безумного Эдгара.

Возврата нет. - Еще? Теперь я всё сказал".

И странно: жизнь была - восторгом, бурей, адом,

А здесь - в вечерний час - с чужим наедине -

Под этим деловым, давно спокойным взглядом,

Представилась она гораздо проще мне...

Тот джентльмен ушел. Но пес со мной бессменно.

В час горький на меня уставит добрый взор,

И лапу жесткую положит на колено,

Как будто говорит: Пора смириться, со:р.

* * *

Она, как прежде, захотела

Вдохнуть дыхание свое

В мое измученное тело,

В мое холодное жилье.

Как небо, встала надо мною,

А я не мог навстречу ей

Пошевелить больной рукою,

Сказать, что тосковал о ней...

Смотрел я тусклыми глазами,

Как надо мной она грустит,

И больше не было меж нами

Ни слов, ни счастья, ни обид...

Земное сердце уставало

Так много лет, так много дней...

Земное счастье запоздало

На тройке бешеной своей!

Я, наконец, смертельно болен,

Дышу иным, иным томлюсь,

Закатом солнечным доволен

И вечной ночи не боюсь...

Мне вечность заглянула в очи,

Покой на сердце низвела,

Прохладной влагой синей ночи

Костер волненья залила...

* * *

Как свершилось, как случилось?

Был я беден, слаб и мал.

Но Величий неких тайна

Мне до времени открылась,

Я Высокое познал.

Недостойный раб, сокровищ

Мне врученных не храня,

Был я царь и страж случайный.

Сонмы лютые чудовищ

Налетели на меня.

Приручил я чарой лестью

Тех, кто первые пришли.

Но не счесть нам вражьей силы!

Ощетинившейся местью

Остальные поползли.

И, покинув стражу, к ночи

Я пошел во вражий стан.

Ночь курилась, как кадило.

Ослепительные очи

Повлекли меня в туман.

Падший ангел, был я встречен

В стане их, как юный бог.

Как прекрасный небожитель,

Я царицей был замечен,

Я входил в ее чертог,

В тот чертог, который в пепел

Обратится на земле.

Но не спал мой грозный Мститель:

Лик Его был гневно-светел

В эти ночи на скале.

И рассвет мне в очи глянул,

Наступил мой скудный день.

Только крыл раздался трепет,

Кто-то мимо в небо канул,

Как разгневанная тень.

Было долгое томленье.

Думал я: не будет дня.

Бред безумный, страстный лепет,

Клятвы, пени, уверенья

Доносились до меня.

Но, тоской моей гонима,

Не'жить сгинула, - и вдруг

День жестокий, день железный

Вкруг меня неумолимо

Очертил замкну'тый круг.

Нет конца и нет начала,

Нет исхода - сталь и сталь.

И пустыней бесполезной

Душу бедную обстала

Прежде милая мне даль.

Не таюсь я перед вами,

Посмотрите на меня:

Я стою среди пожарищ,

Обожженный языками

Преисподнего огня.

Где же ты? не медли боле.

Ты, как я, не ждешь звезды.

Приходи ко мне, товарищ,

Разделить земною доли

Невеселые труды.

РОССИЯ

Опять, как в годы золотые,

Три стертых треплются шлеи,

И вязнут спицы росписные

В расхлябанные колеи...

Россия, нищая Россия,

Мне избы серые твои,

Твои мне песни ветровые -

Как слезы первые любви!

Тебя жалеть я не умею

И крест свой бережно несу...

Какому хочешь чародею

Отдай разбойную красу!

Пускай заманит и обманет, -

Не пропадешь, не сгинешь ты,

И лишь забота затуманит

Твои прекрасные черты...

Ну что ж? Одной заботой боле -

Одной слезой река шумней,

А ты всё та же - лес, да поле,

Да плат узорный до бровей...

И невозможное возможно,

Дорога долгая легка,

Когда блеснет в дали дорожной

Мгновенный взор из-под платка,

Когда звенит тоской острожной

Глухая песня ямщика!..

Изменено 13 марта 2011 пользователем velikiy-magistr (история изменений)

[NYVX 3]

"Я стол накрыл на шестерых..."

Всё повторяю первый стих

И всё переправляю слово:

- "Я стол накрыл на шестерых"...

Ты одного забыл - седьмого.

Невесело вам вшестером.

На лицах - дождевые струи...

Как мог ты за таким столом

Седьмого позабыть - седьмую...

Невесело твоим гостям,

Бездействует графин хрустальный.

Печально - им, печален - сам,

Непозванная - всех печальней.

Невесело и несветло.

Ах! не едите и не пьете.

- Как мог ты позабыть число?

Как мог ты ошибиться в счете?

Как мог, как смел ты не понять,

Что шестеро (два брата, третий -

Ты сам - с женой, отец и мать)

Есть семеро - раз я на свете!

Ты стол накрыл на шестерых,

Но шестерыми мир не вымер.

Чем пугалом среди живых -

Быть призраком хочу - с твоими,

(Своими)...

Робкая как вор,

О - ни души не задевая!-

За непоставленный прибор

Сажусь незваная, седьмая.

Раз!- опрокинула стакан!

И всё. что жаждало пролиться,-

Вся соль из глаз, вся кровь из ран -

Со скатерти - на половицы.

И - гроба нет! Разлуки - нет!

Стол расколдован, дом разбужен.

Как смерть - на свадебный обед,

Я - жизнь, пришедшая на ужин.

...Никто: не брат. не сын, не муж,

Не друг - и всё же укоряю:

- Ты, стол накрывший на шесть - душ,

Меня не посадивший - с краю.

[randy-rem 33]

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.

Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?

За дверью бессмысленно все, особенно -- возглас счастья.

Только в уборную -- и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.

Потому что пространство сделано из коридора

и кончается счетчиком. А если войдет живая

милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.

Что интересней на свете стены и стула?

Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером

таким же, каким ты был, тем более -- изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову

в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.

В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.

Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната

догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито

эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.

Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.

Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,

слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся

шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

[NYVX 3]

Анна Ахматова

Сжала руки под тёмной вуалью...

"Отчего ты сегодня бледна?"

- Оттого, что я терпкой печалью

Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,

Искривился мучительно рот...

Я сбежала, перил не касаясь,

Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: "Шутка

Всё, что было. Уйдешь, я умру."

Улыбнулся спокойно и жутко

И сказал мне: "Не стой на ветру".

[Катёнка 106]

всегда думала, что Ахматовой увлекаются романтичные девочки... помня избранные строки всю жизнь )))

Знаю: гадая, и мне обрывать

Нежный цветок маргаритку.

Должен на этой земле испытать

Каждый любовную пытку.

плин... ностальгия то какая...

[п-э 370]

Весна чтоли.. у меня тоже нахлынули на днях воспоминания об этом.. и печаль о том что детская глупость разрушила, сделала пыткой, то, что могло быть чем-то очень хорошим..

http://www.youtube.com/watch?v=eZ77c0LcG5s

[п-э 370]

[The Evil Jester 209]

Антон: Хочешь стих? -

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

Лера: как красиво... ты такой милый, ради меня еще никто стихов не сочинял...

Антон: %) ну, я шокирован... знаешь, меня сегодня прет, я тебе сейчас столько стихов насочиняю )

[Иллюзия 109]

Константин Потапов - на студвесне.

Я не люблю фатального исхода,

От жизни никогда не устаю.

Я не люблю любое время года,

В которое я песен не пою.

Я не люблю холодного цинизма,

В восторженность не верю, и еще -

Когда чужой мои читает письма,

Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину

Или когда прервали разговор.

Я не люблю, когда стреляют в спину,

Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,

Червей сомненья, почестей иглу

Или, - когда все время против шерсти,

Или, - когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,

Уж лучше пусть откажут тормоза.

Досадно мне, что слово "честь" забыто

И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья,

Нет жалости во мне, и неспроста:

Я не люблю насилья и бессилья,

Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,

Я не терплю, когда невинных бьют.

Я не люблю, когда мне лезут в душу,

Тем более, когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены,

На них мильон меняют по рублю, -

Пусть впереди большие перемены,

Я это никогда не полюблю.

Пусть впереди большие перемены,

Я это никогда не полюблю.

Высоцкий

Любовь-недуг. Моя душа больна

Томительной, неутолимой жаждой.

Того же яда требует она,

Который отравил её однажды.

Мой разум-врач любовь мою лечил.

Она отвергла травы и коренья,

И бедный лекарь выбился из сил

И нас покинул, потеряв терпенье.

Отныне мой недуг неизлечим.

Душа ни в чём покоя не находит.

Покинутые разумом моим,

И чувства, и слова по воле бродят.

И долго мне, лишённому ума,

Казался раем ад, а светом-тьма!

Шекспир

[Врунишка слонёнок серенький 25]

чарльз буковски

угроза моему бессмертию

она разделась передо мной

пока я лежал на кровати с бутылкой пива

откуда у тебя эта бородавка

на заднице? я спросил.

это не бородавка, она ответила,

это родинка, типа родимого пятна.

эта штуковина меня пугает, я сказал,

давай в другой раз.

я встал с кровати и вышел в другую комнату

и сел на кресло-качалку.

она вошла. послушай, ты, старый пердун.

у тебя бородавки, рубцы и всякие такие штуки по всему телу. Я думаю ты самый уродливый

мужик, которого я когда-либо видела.

забудь об этом, сказал я, расскажи мне еще

о той родинке на твоей заднице.

она вышла в другую комнату

оделась и выбежала мимо меня, хлопнув дверью.

и если задуматься

она прочитала все мои книги

стихов.

я только надеялся она не расскажет

никому, что

я некрасив.

Творчество отражение внутренней сути. Скажи мне кто твой кумир и я скажу кто ты. )ссссссссссссссссс(

[NYVX 3]

Анна Ахматова

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.

Очертанья столицы во мгле.

Сочинил же какой-то бездельник,

Что бывает любовь на земле.

И от лености или со скуки

Все поверили, так и живут:

Ждут свиданий, боятся разлуки

И любовные песни поют.

Но иным открывается тайна,

И почиет на них тишина...

Я на это наткнулась случайно

И с тех пор все как будто больна.

[tavi 0]

От страсти у мужчины кровь бурлила

И женщина с улыбкой на устах, сказала

что себя бы разрешила поцеловать,

но только в двух местах.

О, мужики - святая простота!

Мужчина к ней придвинулся поближе

И попросил быстрей назвать места

Она сказала....в Риме и в Париже.

[The Evil Jester 209]

Я к ней вошел в полночный час.

Она спала, - луна сияла

В ее окно, - и одеяла

Светился спущенный атлас.

Она лежала на спине,

Нагие раздвоивши груди, -

И тихо, как вода в сосуде,

Стояла жизнь ее во сне.

Иван Бунин

1898

[Неискательница 896]

орячий Секс и нежная Любовь

Однажды познакомились, скучая.

И вечером в божественный клубок

Они сплелись свободно и случайно.

Ах, этот Секс, он был немного груб,

Нетерпелив и чуточку развратен.

Он языком касался тайных губ,

Когда Любовь присела на кровати.

Она пустилась танцевать в ночи.

Сначала в удивительных нарядах,

Потом кружилась голая почти,

Едва касаясь, пролетая рядом.

Хотелось Сексу нежности, любви.

Любви хотелось секса и оргазма.

До этого желания свои

Им не случалось исполнять ни разу.

И, оказавшись, вдруг наедине

Любовь легко, без всякого стесненья

Раскинувшись, лежала на спине,

Потом открыто встала на колени.

И Секс любил так бережно ее,

Так звонко, глубоко, неутомимо…

Упало на пол светлое белье,

Огонь свечи качал пространство мира.

А мы с тобой под окнами, тогда,

Ловили звуки, отраженья, тени.

Ткань платья моего была тонка,

Ты гладил мои руки и колени.

Потом они позвали нас к себе

И были необычны ощущенья -

Купались вместе в лунном серебре

И задували свечи от смущенья…

[Иллюзия 109]

В горах, на скале, о беспутствах мечтая,

Сидела Измена худая и злая.

А рядом под вишней сидела Любовь,

Рассветное золото в косы вплетая.

С утра, собирая плоды и коренья,

Они отдыхали у горных озер.

И вечно вели нескончаемый спор --

С улыбкой одна, а другая с презреньем.

Одна говорила: - На свете нужны

Верность, порядочность и чистота.

Мы светлыми, добрыми быть должны:

В этом и - красота!

Другая кричала: - Пустые мечты!

Да кто тебе скажет за это спасибо?

Тут, право, от смеха порвут животы

Даже безмозглые рыбы!

Жить надо умело, хитро и с умом,

Где -- быть беззащитной, где -- лезть напролом,

А радость увидела -- рви, не зевай!

Бери! Разберемся потом!

- А я не согласна бессовестно жить.

Попробуй быть честной и честно любить!

- Быть честной? Зеленая дичь! Чепуха!

Да есть ли что выше, чем радость греха?!

Однажды такой они подняли крик,

Что в гневе проснулся косматый старик,

Великий Колдун, раздражительный дед,

Проспавший в пещере три тысячи лет.

И рявкнул старик: - Это что за война?!

Я вам покажу, как будить Колдуна!

Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,

Я сплавлю вас вместе на все времена!

Схватил он Любовь колдовскою рукой,

Схватил он Измену рукою другой

И бросил в кувшин их, зеленый, как море,

А следом туда же -- и радость, и горе,

И верность, и злость, доброту, и дурман,

И чистую правду, и подлый обман.

Едва он поставил кувшин на костер,

Дым взвился над лесом, как черный шатер, -

Все выше и выше, до горных вершин.

Старик с любопытством глядит на кувшин:

Когда переплавится все, перемучится,

Какая же там чертовщина получится?

Кувшин остывает. Опыт готов.

По дну пробежала трещина,

Затем он распался на сотню кусков,

И... появилась женщина...

мой любимый Э.Асадов

[Commander Keen 23]

Я раньше Вас... А щас не знаю...

Уже, наверно, щас я Вас...

Хотя вообще-то я не знаю.

Немножко все-таки я Вас

Ещё наверное...

Но раньше -

Я Вас не знаю прямо как!

Но это, правда, было раньше,

И щас я Вас уже не так.

Но не расстраивайтесь, я же

Ведь не совсем ещё Вас всё.

Пускай не так, но... Кстати - я же

Не виноват(а) в этом всем.

Со временем я Вас, наверно,

Совсем уже почти что нет...

Но щас я Вас ещё - поверьте -

Не да, пускай, но и не нет.

Автор неизвестен

[ОМЕН 403]

Автор неизвестен

Похоже на лингвистические извращения Вишневского.

Вот вам понедельничное:

Вы любите розы?

а я на них срал!

стране нужны паровозы,

нам нужен металл!

товарищ!

не охай,

не ахай!

не дёргай узду!

коль выполнил план,

посылай всех

в п*зду

не выполнил -

сам

иди

на

х*й.

В. М.

[Commander Keen 23]

Да, Маяковский хорош А мне всё стиль псевдоВишневского покоя не даёт:

Я Вас не щас,

Но щас ещё, быть может,

Я Вас ещё не то, чтобы совсем.

Но Вас ведь щас не я тревожит,

А Вас я щас никак ничем.

Изменено 4 апреля 2011 пользователем Commander Keen (история изменений)

[ares85 0]

Я не Пушкин, не Крылов,

Не люблю писать стихов!

Ну как то так...

[Commander Keen 23]

Колбаса кругла и крАсна.

До чего ж она прекрасна!

Арес, тут серьезная тема для серьезных стихи

хочешь пографоманить - покопайся в поиске, мы в прошлом году стихами баловались

Говорите, рифмоплёт?

Я - Поэт! И не еб*т.

PS: про Юлдузку классно было

Изменено 4 апреля 2011 пользователем Commander Keen (история изменений)

[The Evil Jester 209]

Я не Пушкин, не Крылов,

Не люблю писать стихов!

Родом я из Мурмино

И красыв, как Мимино

Арес, тут серьезная тема для серьезных стихи

хочешь пографоманить - покопайся в поиске, мы в прошлом году стихами баловались

введи "Юлдузка", культовый был персонаж.

А здесь больше ни-ни, а то...

[velikiy-magistr 197]

Колбаса кругла и крАсна.

До чего ж она прекрасна!

В нашем городе открыли магазин "Кооператор"

Хошь, колбасу стругай ломтями, а хошь, руби ее лопатой

В магазин заходят девочки. Им очень нравится колбаска.

Такая вкусная и длинная. Не колбаса а просто сказка!

А колбасы не жалко - десять-сорок палка!

Десять-сорок палка! А колбасы не жалко.

На нашей улице воздвигли цифровой ревербератор.

Колбасу не покупаю - теперь я звукооператор.

Магазин забыли девочки, им не нужна больше колбаска.

Они приходят к дяде Федору. Он им читает ночью сказки.

Десять-сорок сказка. Десять-сорок сказка.

На лоб полезут глазки!

Десять-сорок сказки. Десять-сорок смазки

На лоб полезут глазки!

А нашу улицу копает большой карьерный экскаватор.

Он большой и генеральный как японский император.

На экскаватор лезут девочки. Искрятся и сверкают глазки.

Потому что вместо ковшика растет огромная колбаска.

А колбасы не жалко - десять-сорок палка!

Палка-копалка! Десять-сорок палка!

Ф. Чистяков

[п-э 370]

[Иллюзия 109]

я банальна, но это самое любимое у Пастернака.

[Вершитель 322]

Ветер веет с юга

И луна взошла,

Что же ты, бл*дюга,

Ночью не пришла?

Не пришла ты ночью,

Не явилась днем.

Думаешь, мы дрочим?

Нет! Других еб*м!

Есенин

[Mirta 6 417]

Мария у моря: Мария

на море глядит, замирая,

в глазах ее мреет сырая

муаровая симметрия.

Мария у вод оробелых

застыла на дымчатых дюнах,

где сосны на ветках латунных

качают растрепанных белок.

Колышутся русые пряди,

ленивыми нитями застя

два моря безмерного счастья

в печальном Мариином взгляде.

И вечное море под этим

учтивым и преданным взглядом

чуть-чуть говорливее рядом

с ее двадцатишестилетьем..

Я к морю Марию ревную,

хоть море и старше на вечность;

Мария, какая беспечность

влюбляться в природу иную!

Но разве отнять у Марии

тишайшее это свиданье!

И я лишь завидую втайне

от веку бездомной стихии..

А вечер густеет, и вскоре,

потрафив душе моей грешной,

отлив своей властью неспешной

разводит Марию и море.

Отрепья подводных растений

на влажном песке обсыхают,

а дюны протяжно вздыхают

и меркнут в прохладе осенней.

И я постигаю изустно,

к соленым устам припадая,-

что даль ей внушала седая,

и мне это лестно и грустно..

[Mirta 6 417]

***

Знаешь ли ты, что это за облако?

Знаешь ли ты, что это за облако?

Это тот же скиталец,

Что был здесь на прошлой неделе.

В другом обличье.

Сидел он здесь, за нашим столом,

Пил пиво и мёд.

И глубокие тихие золотые речи

Вговаривал он в себя.

О ветрах, которые скрещиваются.

О цветении и отцветании звезд.

Пока не застучал в нашем окне

Голубой рассвет.

Знаешь ли ты, что это за птица?

Это тот же скиталец,

Который был здесь лишь вчера.

В другом обличье.

Стоял он здесь у нашего порога,

С пылью на своих ботинках.

Серая торба в его руке.

И тихо разговаривал про себя:

О дорогах, которые скрещиваются

И блуждают по миру.

О вёснах, что прильнули

К дереву, к реке, к полю.

О летах, что восходят

Как белые мамы в тишине

Об осенях, которые притуливаются

К своим прохладным теням.

О чуде и о скитании,

О расцвете и отцветании.

О возвращении сюда

Прекраснее, чем прежде.

Изменено 7 апреля 2011 пользователем Mirta (история изменений)

[QqWETY 11]

http://www.youtube.com/watch?v=8quzNkhjsEs&feature=related

Горалик Линор

Вот один из них говорит другому:

"Не хочу работать, останусь дома.

Не покину тебя, не могу, не буду".

А другой говорит: "Перестань, Алеша

(или кем ты там станешь, - Сережа, Саша).

Перестань, не маленький, - так уж вышло.

И при чем тут ты? Просто так бывает.

Так бывает, что слабый не выплывает,

а работы при этом не убывает.

Вон у нас из-под ног вода убывает, -

собирайся, а то они паникуют.

И вообще я рад, что все это было,

только жалко, что пообщались мало.

Остаюсь безгрешным, что очень мило.

Остаюсь тебе братом, такому гаду,

говнюку, подонку, - шучу, не буду.

Выметайся, Андрей (или, может, Вова),

и паши за себя и того, другого.

Маме больно, не мучай, кончай прощаться».

И ни вод, ни воздуха, не укрыться.

Но один успевает перекреститься,

а другой успевает перевернуться,

приготовиться,

сгруппироваться.

Изменено 9 апреля 2011 пользователем QqWETY (история изменений)

[NYVX 3]

Девочка в красном и девочка в синем

Вместе гуляли в саду.

— «Знаешь, Алина, мы платьица скинем,

Будем купаться в пруду?».

Пальчиком тонким грозя,

Строго ответила девочка в синем:

— «Мама сказала — нельзя».

====

Девушка в красном и девушка в синем

Вечером шли вдоль межи.

— «Хочешь, Алина, все бросим, все кинем,

Хочешь, уедем? Скажи!»

Вздохом сквозь вешний туман

Грустно ответила девушка в синем:

— «Полно! ведь жизнь — не роман»...

===

Женщина в красном и женщина в синем

Шли по аллее вдвоем.

— «Видишь, Алина, мы блекнем, мы стынем

Пленницы в счастье своем»...

С полуулыбкой из тьмы

Горько ответила женщина в синем:

— «Что же? Ведь женщины мы!»

[framedirection 4]

ТЫ И ВЫ

Пустое вы сердечным ты

Она обмолвясь заменила,

И все счастливые мечты

В душе влюбленной возбудила.

Пред ней задумчиво стою;

Свести очей с нее нет силы;

И говорю ей: как вы милы!

И мыслю: как тебя люблю!

[~Baby Boy~ 26]

Апрель, время любви...

Написал от скуки, и ни капли души

В душе слезы, они просачиваются через глаза,

Пуля – дура та, что оставит в сердце сквозняк.

По венам – кровь, на небе - облака,

Поверь мне вновь, ошибки на рестарт не ставь!

И я устал от суеты этих немых прохожих,

Убеждая себя в мыслях: что мы с ней похожи.

Кидай чувства в пропасть, я прыгну за ними,

В надежде, что от любви вырастут крылья.

В этот дешевый апрель распродажа чувств,

Скидка в 50% сократит мой пульс.

Тебе все ровно, как уволенному клоуну на детский смех,

И вроде в календаре весна, в душе падает снег.

Мы растворим в глазах, тех кого нам жалко,

И протянем руку тем, кто нам жалок.

Но я между всем этим и просто хочу быть рядом,

В этот дешевый апрель, я хочу быть рядом…

[velikiy-magistr 197]

Версия

...Представим, что не вышло. Питер взят

Корниловым (возможен и Юденич).

История развернута назад.

Хотя разрухи никуда не денешь,

Но на фронтах подъем. Россия-мать

Опомнилась, и немчура в испуге

Принуждена стремительно бежать.

Раскаявшись, рыдающие слуги

Лежат в ногах растроганных господ.

Шульгин ликует. Керенскому ссылка.

Монархия, однако, не пройдет:

Ночами заседает учредилка,

Романовым оставлены дворцы.

Не состоялась русская Гоморра:

Стихию бунта взяли под уздцы

При минимуме белого террора,

Страна больна, но цел хребет спинной,

События вошли в порядок стройный,

И лишь Нева бушует, как больной,

Когда в своей постели беспокойной

Он узнает, что старую кровать

Задумано переименовать.

В салоны возвращается уют,

И либералы каются публично.

За исключеньем нескольких иуд

Все, кажется, вели себя прилично.

В салоне Мережковского - доклад

Хозяина: "Текущие задачи".

(Как удалось преодолеть распад

И почему все это быть иначе

И не могло). Взаправду не могло!

Чтоб эта власть держалась больше года?

Помилуйте! Восставшее мурло

Не означает русского народа,

Который твердо верует в Христа.

Доклад прекрасно встречен и сугубо

Собранием одобрены места,

В которых автор топчет Сологуба.

"Но Сологуб не столько виноват,

Сколь многие, которых мы взрастили.

Да, я о Блоке. Болен, говорят.

Что он тут нес!"

Но Блока все простили.

Сложнее с Маяковским. Посвистев,

Ватага футуристов поредела.

Он человек общественный - из тех,

Кто вкладывает дар в чужое дело,

В чужое тело, в будуар, а альков,

В борьбу со злом - куда-нибудь да вложит,

Поскольку по масштабу дар таков,

Что сам поэт вместить его не может.

Духовный кризис за год одолев,

Прокляв тиранов всею мощью пасти,

Он ринется, как вышколенный лев,

Внедрять в умы идеи прежней власти,

Давя в душе мучительный вопрос,

Глуша сомненья басовым раскатом -

И, написав поэму "Хорошо-с",

С отчаянья застрелится в тридцатом.

Лет за пять до него другой поэт,

Не сдерживая хриплого рыданья,

Прокляв слепой гостинничный рассвет,

Напишет кровью "Друг мой, до свиданья..." -

Поскольку мир его идет на слом,

А трактор прет, дороги не жалея,

И поезд - со звездою иль с орлом -

Обгонит жеребенка-дуралея.

Жизнь кончена, былое сожжено,

Лес извели, дороги замостили...

Поэту в нашем веке тяжело,

Блок тоже умер.

(Но его простили).

Тут из Европы донесется рев

Железных толп, безумием обятых.

Опять повеет дымом. Гумилев

Погибнет за Испанию в тридцатых.

Цветаева задолго до войны,

Бросая вызов сплетникам досужим,

Во Францию уедет из страны

За жаждущим деятельностьи мужем -

Ему Россия кажется тюрьмой...

Какой-то рок замешан в их альянсе,

И первой же военною зимой

Она и он погибнут в Резистансе.

В то время вечный мальчик Пастернак,

Дыша железным воздухом предгрозья,

Уединится в четырех стенах

И обратится к вожделенной прозе.

Людей и положений череда,

Дух Рождества, высокая отвага...

И через год упорного труда

Он ставит точку в "Докторе Живаго"

И отдает в российскую печать.

Цензура смотрит пристально и косо,

Поскольку начинает замечать

Присутствие еврейского вопроса,

А также порнографию. (Поэт!)

Случаются сомнительные трели

Насчет большевиков. Кладут запрет,

Но издавать берется Фельтринелли.

Скандал на всю Россию - новый знак

Реакции. Кричат едва не матом:

"Ступайте вон, товарищ Пастернак!".

Но Пастернак останется. Куда там!

Унизили прозванием жида,

Предателем Отчизны окрестили...

Сей век не для поэтов, господа.

Ведь вот и Блок...

(Но Блока все простили).

Добавим: в восемнадцатом году

Большевики под громкие проклятья

Бежали - кто лесами, кто по льду.

Ильич ушел, переодевшись в платье

И не боясь насмешек. Что слова!

"А вы слыхали, батенька, что лысый

Оделся бабой?" - "Низость какова!".

Но он любил такие компромиссы.

Потом осел в Швейцарии. Туда ж -

Соратники (туда им и дорога).

Уютный Цюрих взят на абордаж.

В Швейцарии их стало слишком много.

Евреев силой высылают вслед.

Они, гонимы вешними лучами,

Текут в Женеву, что за пару лет

Наводнена портными и врачами,

А также их угрюмыми детьми:

Носатые, худые иудеи,

Которые готовы лечь костьми

За воплощенье Марксовой идеи.

Количество, конечно, перейдет

В чудровищное качество, что скверно.

Швейцарии грозит переворот.

И он произойдет. Начнется с Берна.

Поднимутся кантоны, хлынут с Альп

Крестьяне, пастухи, и очень скоро

С землевладельца снимут первый скальп.

Пойдет эпоха красного террора

И все расставит по своим местам.

Никто не миновал подобных стадий.

Одним из первых гибнет Мандельштам,

Который выслан из России с Надей.

Грозит война, но без толку грозить:

Ответят ультиматумом Антанте,

Всю землю раздадут, а в результате

Начнут не вывозить, а завозить

Часы и сыр, которыми славна

В печальном, ненадежном мире этом

Была издревле тихая страна,

Столь гордая своим нейтралитетом.

Тем временем среди родных осин

Бунтарский дух растет неудержимо:

Из сельских математиков один

Напишет книгу о делах режима,

Где все припомнит: лозунг "Бей жидов",

Погромы, тюрьмы, каторги и ссылки, -

И в результате пристальных трудов

И вследствие своей бунтарской жилки

Такой трехтомник выдаст на-гора,

Что, дабы не погрязнуть в новых бурях,

Его под всенародное ура

Сошлют к единомышленникам в Цюрих.

С архивом, не доставшимся властям,

С романом карандашным полустертым

Он вылетит в Германию, а там

Его уже встречает распростертым

Объятием, не кто иной, как Бёлль.

Свободный Запад только им и бредит:

"Вы богатырь! Вы правда, соль и боль!".

Оттуда он в Швейцарию поедет.

Получит в Альпах землю - акров пять,

Свободным местным воздухом подышит,

Начнет перед народом выступать

И книгу "Ленин в Цюрихе" напишет.

Мир изменять - сомнительная честь.

Не лечат операцией простуду.

Как видим, все останется, как есть.

Законы компенсации повсюду.

Нет, есть одно. Его не обойду -

Поэма получилась однобока б:

Из Крыма в восемнадцатом году

В Россию возвращается Набоков.

Он посмуглел, и первый над губой

Темнеет пух (не обойти законов

Взросления). Но он везет с собой

Не меньше сотни крымских махаонов,

Тетрадь стихов, которые не прочь

Он иногда цитировать в беседе,

И шахматный этюд (составлен в ночь,

Когда им доложили о победе

Законной власти). О, как вырос сад!

Как заросла тропа, как воздух сладок!

Какие капли светлые висят

На листьях! Что за дивный беспорядок

В усадьбе, в парке! О, как пахнет дом!

Как сторож рад! Как всех их жалко, бедных!

И выбоина прежняя - на том

же месте - след колес велосипедных,

И Оредеж, и нежный, влажный май,

И парк с беседкой, и роман с соседкой -

Бесповоротно возвращенный рай,

Где он бродил с ракеткой и рампеткой.

От хлынувшего счастья бестолков,

Он мельком слышит голос в кабинете -

Отцу долдонит желчный Милюков:

"Несчастная страна! Что те, что эти!".

И что с того, что эту память он

В себе носить не будет, как занозу,

Что будет жить в Отчизне, где рожден,

И сочинять посредственную прозу -

Не более; что чудный дар тоски

Не расцветет в изгнании унылом,

Что он растратит жизнь на пустяки

И не найдет занятия по силам...

В сравнении с кровавою рекой,

С лавиной казней и тюремных сроков, -

Что значит он, хотя бы и такой!

Что значит он! Подумаешь, Набоков.

Дмитрий Быков

[NYVX 3]

Жил-был Карандаш совершенно Тупой,

Но все же ужасно гордился собой.

Хотя не умел рисовать и писать,

Пацан его грыз и любил пососать.

А рядом на полке Точилка жила.

Точить аккуратно и остро могла.

И мягкий простой,но Тупой Карандаш

К ней нудно цеплялся:"Когда ты мне дашь?"

И как-то однажды Точилка сдалась.

И искренней страстью к Тупому зажглась.

Заточка похожа на дивный массаж.

Внезапно стал острым Тупой Карандаш.

Он вмиг научился писать-рисовать

И разных людей стал интересовать.

Но новую начал Точилку искать,

Возможно, приятней умеет ласкать?

Он в темном портфеле подружку нашел

И крепкую очень заточку прошел.

Поломан, обломан, несчастный, тупой...

Хотелось на мусор, покончить с собой...

К любимой Точилке идет Карандаш

И врет ей и стонет: "Когда ты мне дашь?"

Заплакала горько. "Ах, чувства не те!

6М- это мало! Хотя бы 2Т."

[Иллюзия 109]

Переступая босыми ногами,

Вздрагивать нервно, приветствуя близость

Тел и желаний - изысканных граней

Этой игры в "ничего не случилось".

Всё так предательски закономерно -

Время из "много" сжимается в "мало".

Я никогда не была тебе верной...

Я никогда тебе не изменяла...

Ты мне никто... Ты мне жизни дороже...

Сердце зовёт тебя... С сердцем неладно...

Мне бы, как воздухом, запахом кожи...

Мне бы губами...бесстыдно и жадно...

Я не умею быть робкой. Мне страшно.

"Не отпускай меня!" - рвётся на волю.

Сколько мы дней потеряли - неважно,

Сколько ночей задыхались от боли

В душных объятиях смятой постели...

Не-разделённость. Нелепое слово...

Мы получили всё то, что хотели:

Шанс никогда не увидеться снова...

(с) чьё-то

[ОМЕН 403]

Вот, кстати, одно из моих любимых. Это Пастернак.

С порога смотрит человек,

Не узнавая дома.

Ее отъезд был как побег,

Везде следы разгрома.

Повсюду в комнатах хаос.

Он меры разоренья

Не замечает из-за слез

И приступа мигрени.

В ушах с утра какой-то шум.

Он в памяти иль грезит?

И почему ему на ум

Все мысль о море лезет?

Когда сквозь иней на окне

Не видно света Божья,

Безвыходность тоски вдвойне

С пустыней моря схожа.

Она была так дорога

Ему чертой любою,

Как морю близки берега

Всей линией прибоя.

Как затопляет камыши

Волненье после шторма,

Ушли на дно его души

Ее черты и формы.

В года мытарств, во времена

Немыслимого быта

Она волной судьбы со дна

Была к нему прибита.

Среди препятствий без числа,

Опасности минуя,

Волна несла ее, несла

И пригнала вплотную.

И вот теперь ее отъезд,

Насильственный, быть может.

Разлука их обоих съест,

Тоска с костями сгложет.

И человек глядит кругом:

Она в момент ухода

Все выворотила вверх дном

Из ящиков комода.

Он бродит, и до темноты

Укладывает в ящик

Раскиданные лоскуты

И выкройки образчик.

И наколовшись об шитье

С невынутой иголкой,

Внезапно видит всю ее

И плачет втихомолку.

Изменено 12 апреля 2011 пользователем ОМЕН (история изменений)

[The Evil Jester 209]

А "Свидание" Пастернака постили, нет?

Засыпет снег дороги,

Завалит скаты крыш.

Пойду размять я ноги:

За дверью ты стоишь.

Одна, в пальто осеннем,

Без шляпы, без калош,

Ты борешься с волненьем

И мокрый снег жуешь.

Деревья и ограды

Уходят вдаль, во мглу.

Одна средь снегопада

Стоишь ты на углу.

Течет вода с косынки

По рукаву в обшлаг,

И каплями росинки

Сверкают в волосах.

И прядью белокурой

Озарены: лицо,

Косынка, и фигура,

И это пальтецо.

Снег на ресницах влажен,

В твоих глазах тоска,

И весь твой облик слажен

Из одного куска.

Как будто бы железом,

Обмокнутым в сурьму,

Тебя вели нарезом

По сердцу моему.

И в нем навек засело

Смиренье этих черт,

И оттого нет дела,

Что свет жестокосерд.

И оттого двоится

Вся эта ночь в снегу,

И провести границы

Меж нас я не могу.

Но кто мы и откуда,

Когда от всех тех лет

Остались пересуды,

А нас на свете нет?

[Иллюзия 109]

не знаю как в теме, но на этой странице мы уже трижды постили Пастернака

пикап объединяет, но и поэзия тоже))

Владей собой среди толпы смятенной,

Тебя клянущей за смятенье всех,

Верь сам в себя, наперекор вселенной,

И маловерным отпусти их грех;

Пусть час не пробил - жди, не уставая,

Пусть лгут лжецы - не снисходи до них;

Умей прощать и не кажись, прощая,

Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтания,

И мыслить, мысли не обожествив;

Равно встречай успех и поруганье,

Не забывая, что их голос лжив;

Останься тих, когда твое же слово

Калечит плут, чтоб уловить глупцов,

Когда вся жизнь разрушена и снова

Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить, в радостной надежде,

На карту все, что накопил с трудом,

Все проиграть и нищим стать, как прежде,

И никогда не пожалеть о том,

Умей принудить сердце, нервы, тело

Тебе служить, когда в твоей груди

Уже давно все пусто, все сгорело

И только Воля говорит: "Иди!"

Останься прост, беседуя с царями,

Останься честен, говоря с толпой;

Будь прям и тверд с врагами и друзьями,

Пусть все, в свой час, считаются с тобой;

Наполни смыслом каждое мгновенье,

Часов и дней неуловимый бег, -

Тогда весь мир ты примешь во владенье,

Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Киплинг Заповедь

[Krem-brule 268]

1)не знаю как в теме...

2)Киплинг Заповедь

1) а ведь речь человека не будут слушать, если он не слушает других

2) уже постил

[Иллюзия 109]

1)не знаю как в теме...

2)Киплинг Заповедь

1) а ведь речь человека не будут слушать, если он не слушает других

2) уже постил

1. да я и не надеялась, что меня тут читают. расслабься.

2. в поиске по теме я ввела "Киплинг Заповедь" - и ничего...

сейчас поиск выдает моё сообщение и твою цитату.

так что поиск я юзаю прежде чем запостить...

[The Evil Jester 209]

This train is my life

Speeding through the night

We have been to these places

For barely a moment

Wide awake

Sometimes sleeping

Sometimes watching

Sometimes dreaming

Through stroby stations

Too fast to know their names

Too fast to know if we came or will come back again

Sleeping towns joined together

By the steel of the rails

Parallel lines

Parallel lives

You and I

We're movie-rich

We're reflected in the window

The dark night's black mirror glass

Distant lights from the wrong side of the tracks

Christmas lights

Go by in the houses

Anonymous windows

Anonymous rooms of

Anonymous souls

So take my hand

Squeeze it tight

Make some light

In the darkness

I'm glad you came on this trip

Don't lose your grip

Don't lose your grip

This train is my life

This train is my life

Travel with me

And we'll see..

[Darina 173]

Монолог женщины.

Свет мерцающих звезд,

Свежесть утренних рос

Быстротечное время в былое умчало.

Самолеты уходят с бетонных полос,

Поезда - от вокзалов, суда - от причалов,

Ты уходишь опять, покидая меня,

В дебри дальних портов, в суматоху гостиниц,

В автоматах судьбы день за днем разменять

И вернуть мне себя, как ребенку гостинец.

Ты уходишь опять в безоглядную даль

И нисколько при этом тебя не смущает,

Что писал дальновидный и мудрый Стендаль:

Добровольной разлуки любовь не прощает !

Ты смеешься:

- Разлука теперь - не вопрос.

Тридевятых земель в нашем мире не стало.

Окольцован он сетью бетонных полос,

Монолитом причалов и рельсовой сталью.

Где б я ни был, вернуться назад - пустяки.

Так что, где бы я ни был, считай, что мы рядом...

И опять ты уходишь, любви вопреки,

И опять ни руки, ни тепла и ни взгляда.

Я пока что терплю. Я пока что молчу.

Потому что люблю. Потому что надеюсь,

Что однажды, прижавшись к родному плечу,

Я согрею его, а не просто согреюсь.

И в тебе оживут наших тропок следы,

Свежесть утренних рос и раскаты прибоя,

Снова вспыхнет в душе свет заветной звезды,

Что на счастье загадана мной и тобою.

Я пойму. Я тебе ничего не скажу.

Просто любящим сердцем почувствую это.

И когда ты шепнешь: "Я опять ухожу!"

Я сама в путь - дорогу тебя провожу

По росистой тропе наших первых рассветов.

Если ж снова ты скажешь, что все - пустяки,

Окольцован наш мир, окольцованы руки, -

Рядом вместе мы станем навек далеки

И любовь не простит добровольной разлуки!

Ю. Николаев

[Неискательница 896]

Каждый выбирает для себя

Женщину, религию, дорогу,

Дьяволу служить или пророку,

Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе

Слово для любви и для молитвы,

Шпагу для дуэли меч для битвы ,

Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе

Щит и латы, посох и заплаты,

Меру окончательной расплаты,

Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя.

Выбираю тоже, как умею.

Ни к кому претензий не имею,

Каждый выбирает для себя.

Левитанский.

[Krem-brule 268]

Иллюзия, другое из него забивал - "Секстина Великого бродяги" - был не прав.

[Иллюзия 109]

Не замечая ветра, стужи-

Брожу по городу одна...

В ночное небо смотрят лужи-

Там одинокая луна...

Прохладный воздух щиплет кожу,

Тоска мою морозит грудь...

В глазах огонь погас. но всё же

Душа пытается вздохнуть.

Вздохнуть, отбросив все печали

Дыханием тоску прогнать.

Вернуть, как было все в начале...

И сердце вновь тебе отдать....

я

Иллюзия, другое из него забивал - "Секстина Великого бродяги" - был не прав.

извинения за наезд приняты...)

Я прижмусь губами нежно

К твоему плечу.

На постели белой, снежной

Целовать хочу...

Подарить тебе себя всю

Навсегда отдать.

Тело, душу, разум, чувства

И не забирать...

тоже моё бредовое

Изменено 13 апреля 2011 пользователем illuziya (история изменений)

[The Evil Jester 209]

А я-то думаю, почему мне сегодня Уайльд вспоминается...

Ведь каждый, кто на свете жил,

Любимых убивал,

Один - жестокостью, другой -

Отравою похвал,

Коварным поцелуем - трус,

А смелый - наповал.

Один убил на склоне лет,

В расцвете сил - другой.

Кто властью золота душил,

Кто похотью слепой,

А милосердный пожалел:

Сразил своей рукой.

Кто слишком преданно любил,

Кто быстро разлюбил,

Кто покупал, кто продавал,

Кто лгал, кто слезы лил,

Но ведь не каждый принял смерть

За то, что он убил.

[Иллюзия 109]

Храни меня, мой талисман,

Храни меня во дни гоненья,

Во дни раскаянья, волненья:

Ты в день печали был мне дан.

Когда подымет океан

Вокруг меня валы ревучи,

Когда грозою грянут тучи, —

Храни меня, мой талисман.

В уединеньи чуждых стран,

На лоне скучного покоя,

В тревоге пламенного боя

Храни меня, мой талисман.

Священный сладостный обман,

Души волшебное светило...

Оно сокрылось, изменило...

Храни меня, мой талисман.

Пускай же ввек сердечных ран

Не растравит воспоминанье.

Прощай, надежда; спи, желанье;

Храни меня, мой талисман.

Пушкин

[NYVX 3]

После ветра и мороза было

Любо мне погреться у огня.

Там за сердцем я не уследила

И его украли у меня.

Новогодний праздник длится пышно,

Влажны стебли новогодних роз,

А в груди моей уже не слышно

Трепетания стрекоз.

Ах! Не трудно угадать мне вора,

Я его узнала по глазам.

Только страшно так, что скоро, скоро

Он вернет свою добычу сам.

[QqWETY 11]

Белла Ахмадулина

Она цеплялась за любовь,

Как за последнюю надежду,

Что омолаживает кровь

И носит модные одежды.

Она цеплялась за любовь,

Она счастливой быть хотела,

Пусть не хозяйкой, пусть рабой

Чужой души, чужого тела.

Она цеплялась за любовь

Уже стареющей рукою.

Любовь, надменно хмуря бровь,

Китайский чай пила с другою.

Вот дура, дура ты, любовь!

Не с тем живешь, не тех целуешь, -

Тебя как чудо ждешь, а ты

Уже балованных балуешь!

Эх, дура! Дура ты, любовь!

Вот так умрешь, не зная Рая.

И правда - умерла любовь, -

Любовь ведь тоже умирает...

[Дженейл 4]

Изменено 23 апреля 2011 пользователем Дженейл (история изменений)

[velikiy-magistr 197]

Смерть не любит смертолюбов,

Призывателей конца.

Любит зодчих, лесорубов,

Горца, ратника, бойца.

Глядь, иной из некрофилов,

С виду сущее гнилье,

Тянет век мафусаилов -

Не докличется ее.

Жизнь не любит жизнелюбов,

Ей претит умильный вой,

Пухлость щек и блеск раструбов

Их команды духовой.

Несмотря на всю науку,

Пресмыкаясь на полу,

Все губами ловят руку,

Шлейф, каблук, подол, полу.

Вот и я виюсь во прахе,

О подачке хлопоча:

О кивке, ресничном взмахе,

О платке с ее плеча.

Дай хоть цветик запоздалый

Мне по милости своей -

Не от щедрости, пожалуй,

От брезгливости скорей.

Ах, цветочек мой, цветочек!

Отказаться разве? Но

В самой длинной из цепочек

Ты последнее звено.

Под тобою - только почва,

Гниль и камень, черный цвет,

За каким - я знаю точно -

Ни тепла, ни света нет.

Ах, цветочек мой прекрасный!

Чуя смертную межу,

В день тревожный, день ненастный

Ты дрожишь - и я дрожу,

Как наследник нелюбимый

В неприветливом дому

У хозяйки нелюдимой,

Чуждой сердцу моему.

Дмирий Быков